Ирина Голицына – русская княгиня итальянской моды
Если бы Италия знала, какой подарок делает ей Россия в лице семимесячной малышки на руках у матери-беженки, она настежь бы открыла свои двери. Но несчастной женщине отказали в визе – Италия боялась наплыва людей, спасавшихся от революционных репрессий. Они оказались в Турции. Много позже выросшая девочка узнала, что мать с нею на руках хотела броситься в Босфор. Спасло то, что давний знакомый их семьи, встреченный совершенно случайно, помог перебраться в Италию.
К тому моменту, когда в семье офицера императорской гвардии Бориса и его жены Нины, красавицы грузинки, родилась дочь Ирина, род Голицыных насчитывал без малого семьсот лет. Революции Голицыным, как и многим подобным им, были не нужны. Кого-то расстреляли, кого-то сослали, кто-то успел эмигрировать. Борису Голицыну повезло: он попал в польский плен, бежал оттуда, добрался до Италии и там разыскал жену с дочерью. Счастье встречи сменилось буднями. Нина работала с утра до вечера, хватаясь за все, что только помогало прокормиться. Борис же не находил себе места в этой непривычной постылой жизни. Он хандрил, изводил жену беспричинной ревностью. Начались ссоры. Скоро Ирина узнала, что отец уезжает в Париж искать работу.
Исчезновение отца обернулось для Ирины первым осознанным горем. Она прятала его письма под подушку, лежа в своей кровати, повторяла: «У тебя больше нет отца».
В виде исключения девочку православной веры приняли в католическую школу. А эта новенькая, внешне не отличимая от итальяночки, несмотря на строгие наказания, то и дело опаздывала на мессу и устраивалась неизменно на последней скамье. Ею пренебрегают соученицы? А они ей не нужны. Ей не дают ролей в школьных спектаклях и праздниках? Ну и пусть – все равно она будет великой балериной. На нее смотрят как на бездомную чужестранку? А она русская княжна.
Все из русских, кто встречался с Ириной Борисовной в последние годы, когда Россия стала «выездной», отмечали безупречно правильную, без малейшего акцента речь Голицыной. А ведь по сути дела язык, на котором она заговорила, был итальянским. Знанию родного языка Ирина целиком и полностью обязана матери. Она привела дочь в русскую школу на римской улице Кавур.
Маленький мир этой церкви сделал девочку русской по духу, русской де-факто. Италия от этого только выиграла. Разве можно сделать что-нибудь стоящее в жизни с подавленным самосознанием, без желания знать и думать о земле твоих предков?
И вот Ирине восемнадцать лет. Мысль о балете пришлось давно бросить из-за очень высокого роста. Она поступает в университет. Пусть сейчас жизнь крайне скудна: надо платить за обучение, зато каждый взгляд в зеркало заставляет девушку улыбаться. Ее красота – яркая, броская – пугала мать. Однажды, когда дочь вернулась домой с вечеринки слишком поздно, та отвесила ей звонкую оплеуху, нечаянно кольцом на руке разбив губу. Для самолюбивой Ирины это стало потрясением.
Сердце Ирины уже несвободно. И вполне понятно было ее желание выглядеть на своем первом балу как можно лучше – там будет «он». Денег же заказать платье у дорогой портнихи не было. Ирина, не имевшая средств, чтобы думать о туалетах, да и никогда не умевшая шить, вдруг «сочинила» себе платье.
Все преимущества по-настоящему изумительной фигуры были взяты ее обладательницей на вооружение. Три портнихи, сестры Фонтана, вдохновляемые Ириной, осуществили ее замысел. На балу Ирину ожидал оглушительный успех. Не робкой дебютанткой, а феей в светло-сером переливающемся чуде вальсировала она со своим красавцем Карло под восхищенный ропот зала. И все-таки вечер первого торжества заставил Ирину прозреть. За ее рыцарем началась на балу настоящая женская охота. Самое неприятное, что Карло этому не сопротивлялся. Теперь, наблюдая это, она понимала, что слухи о тщательно скрываемой им подружке на стороне, возможно, достоверны. Натура Ирины не могла этого принять. В своем отношении к любви и верности она никогда не менялась.
Ирина не только не мечтала о замужестве, но и не хотела его. В ее планы входило стать самостоятельной женщиной. Какое-то время она переводила письма и дипломатические документы. Знание языков позволяло поработать в кинематографе: переводить титры. И вместе с тем тот оглушительный успех ее платья не выходил из головы. Ирина записывается на курсы живописи. Теперь она с головой погружалась в мир модных журналов, делала вырезки, обводила карандашом, понравившиеся детали. И замечала: все, что цепляло глаза, то, что хотелось прикинуть на себя, имело клеймо из пяти букв: Paris.
У сестер Фонтана Ирина отрабатывала сшитое ими платье: отбирала ткани и фурнитуру, демонстрировала клиенткам новые модели. Она уговаривала сестер Фонтана поехать в Париж, сесть за парту, чтобы по крупицам овладеть портновской мудростью французов. Эти идеи, кроме раздражения, ничего не вызывали. Вот если бы у нее были деньги!
… Все дальнейшее многим показалось бы сказкой о Золушке. Потомок старинного итальянского рода Сильвио Медичи сделал предложение Ирине. Сильвио был богатым вдовцом, интеллигентным и интересным человеком. «Я за него замуж, по голосу разума, а не по зову сердца», – скажет она. Три года его ухаживаний убедили Ирину в надежности этого человека. Благодаря мужу чопорная итальянская аристократия допустила Ирину в свой круг. Муж помог ей открыть свое ателье! Он даже нанял управляющего. Ах, как Ирина потом жалела, что всегда пренебрегала сухой цифирью.
Но какая наступила жизнь! Ирина рванулась в Мекку моды – Париж. Знакомство с коллекциями Диора, Баленсиаги, Живанши. Она встретилась с Коко Шанель, которая сказала: «Дорогая девочка, не думай, что это простое занятие. Очень трудно понять, что подходит женщинам». «Дорогую девочку» уже было не унять. Накупив готовых образцов из коллекции великих, Ирина вместе со своими ученицами в течение нескольких месяцев, распоров эти вещи, делала лекала. Именно так постигались секреты волшебного французского кроя.
Итальянские модельеры были не в восторге от появления конкурентки. На знаменитые показы итальянской моды во Франции Голицыну не допускали. Перелом наступил в конце пятидесятых годов. Ирина Голицына показала новинку, вызвавшую переворот в моде. Это была так называемая «дворцовая пижама»: комплект из брюк и казакина, сочетавший удобство с эффектностью. Так по всему миру пошла гулять находка Ирины, вещица пригодная для дома, прогулки в парке и вместе с тем эффектная на светском рауте и театральной премьере.
В 1960-м году авторитетное жюри мэтров моды включило в список самых элегантных модельеров Ирину Голицыну. Женщина с русской фамилией выводила итальянскую моду на международный подиум.
Но этому торжеству предшествовала трагедия, которая едва не свалила Ирину с ног: в 1957-м году ее мать Нина Голицына покончила жизнь самоубийством. С момента выхода дочери замуж, Нина ощутила пустоту, заполнить которую было нечем.
Долгая депрессия сделала свое дело. «Я устала жить», – написала Нина Голицына в предсмертной записке. Она бросилась в пролет лестницы. Отпевал ее тот самый отец Симеон, что учил когда-то Ирину Закону Божьему. Он принял ее самоубийство как итог болезни одинокой ослабшей души. Гибель матери, по признанию Голицыной, открыла ей печальную истину: «Я неожиданно почувствовала себя одинокой и поняла, насколько важна для меня была моя мать».
А Сильвио? Хотя брак считался благополучным, у Ирины не было с мужем душевной близости. Он не хотел заводить детей и Ирина, всегда умевшая настоять на своем, в этом вопросе не противоречила ему.
Жизнь в работе. Жизнь для работы. Теперь она могла назвать себя богатой, и это были деньги, заработанные ею. Все рухнуло в одночасье. 16 января 1968 года на вернисаже весенне-летней коллекции, как всегда, присутствовали известные закупщики, великосветская клиентура. После приема в ателье остались только король Греции Константин II и его супруга, примерявшая костюм. В это время раздался звонок в дверь. Ирина открыла. То, что она услышала, поразило ее как громом. Пришедшие сообщили ей о банкротстве. Долг в три миллиона лир?
На следующее утро в газетах появились сообщения о ее разводе с Сильвио, о самоубийстве. Писали, что с крахом дома Голицыной высокая мода в Италии умрет. В истории с банкротством правда состояла в том, что Сильвио, не слишком вдаваясь в финансовые дела жены, перепоручил их, как оказалось, аферисту.
Много позже она считала, что такая встряска, как банкротство, была ей необходима – страсть к творчеству не должна исключать знания скучной бухгалтерской науки. Если хочешь выжить. Счастье было в том, что мастерскую Голицыной не опечатали. Здесь Ирина работала по двадцать часов в сутки. На сон времени почти не оставалось.
И все-таки женщина в ней говорила громче, чем предприниматель: тяжелее, чем банкротство, Ирина переживала разлад с Сильвио. Тот же чувствовал, что они подошли к опасной черте. Из его письма к жене видно, что этот умный и достаточно тонкий человек верно нащупал причину их взаимного охлаждения. «Мы все наше время посвятили работе… мы разрушаем нашу интимную жизнь».
Это была только половина правды. Другая же состояла в том, что Сильвио, как многие мужчины, интуитивно стремился видеть рядом с собой существо легкое и беззаботное. Наличие подобных связей не было секретом для Ирины. Однажды Сильвио встречал Ирину в аэропорту. Она открыла багажник его машины, чтобы бросить туда сумку. То ли случайно, то ли нарочно, какая-то подружка Сильвио оставила там свой парик.
А неприятности продолжались: Ирина обнаружила пропажу своих драгоценностей. Сильвио уверял, что заложил их для оплаты долгов. Квитанций, однако, не оказалось. Позже Ирина узнала, что многое было раздарено любовницам.
В конце концов, Ирина пригласила мужа к адвокату, чтобы юридически прекратить их брак. Больше она не хочет видеть его в их доме на Тринита деи Монти.
Но кто поймет женщину? «Я не смогла вынести мысли, что он очутится в трудном положении. И тогда я согласилась, чтобы он остался, хотя наши комнаты будут далеко друг от друга».
Старый альбом княгини Голицыной заполнен знакомыми всему миру лицами тех, кто был не только ее покупателем, носил ее платья, но стал другом. «Это мы с Одри Хэпберн у меня дома. Это Грета Гарбо. Это Онассис, а вот Синатра…» Короли, махараджи, президенты, владелец «Фиата» Джанни Аньелли, Софии Лорен, Клаудиа Кардинале, семейство Генри Форда, Ротшильды, Кеннеди – вся элита ХХ века.
… В одну из ночей 1983 года Ирина проснулась от резкого света фонарика, бьющего ей в глаза. Перед ней стоял человек с револьвером в руке. За два часа дом был перерыт, ограблен, разорен. Ирина всегда говорила, что в критических ситуациях становится железным человеком. После нападения, освободив мужа от веревок, Ирина отправилась в полицию, так как телефонные провода были перерезаны. Через пару дней от пережитого шока у нее начались галлюцинации.
Через два года она лежала в клинике, ожидая операции на груди: была обнаружена большая опухоль. После операции друзья приехали забрать ее. Остался снимок: Ирина в кресле с огромным букетом цветов в одной руке и с бокалом водки в другой. До сих пор она предпочитает этот напиток.
В 1992 году ей сделали третью операцию. Она отказалась от химиотерапии, не желая терять свои волосы, которыми всегда гордилась. То, что она осталась жива, Ирина Борисовна не называла чудом. Это слово она употребила в 1988 году, назвав так свой приезд в Россию.
Была весенняя Москва. И гремел от оваций киноконцертный зал «Россия». И высокая черноволосая женщина, выйдя из-за занавеса, смотрела в это бушующее море, не скрывая слез. Дорога на родину длиною в семьдесят лет была окончена. «Ради этого стоило ждать всю жизнь», – тихо произнесет она.
Ирина Голицына покинула этот мир 20 октября 2006 г, ей было 90 лет.
Наталья Абдуллаева
Женщина и Город
Фото: www.emmemagazine.it
